Триста лет назад испанцы в своих южно-американских владениях обнаружили россыпное золото, которое сопровождали крупинки доселе не известного белого металла. При промывке и очистке россыпей белые крупинки с трудом отделялись от желтых золотинок, поскольку оказались примерно равными по удельному весу с золотом. Испанцы наделили досадливый белый спутник незавидным именем «серебришко» или «серебрецо» — на испанском языке «platina» от слова «plata». Найденный металл, оцененный вдвое ниже, чем серебро, и впятеро, чем золото, тщательно отделялся от драгоценных желтых золотинок.
Но тут же нашлись мошенники, которые, выяснив, что платина легко и надежно соединяется с золотом, стали чеканить из сплава этих металлов монеты. Одна из таких «фальшивых» монет испанской Америки в 2 эскудо содержала до 32 процентов подмешанной платины. Осмелились даже выпускать некоторые эскудо полностью из платины. Эти «подделки» считают желанной находкой все нумизматы.
Когда до испанского короля дошли известия о монетных проделках, он приказал вовсе избавиться от платины. В 1735 году по королевскому приказу в Колумбии монетные колониальные центры Санта-Фе и Папаян стали торжественно при многочисленных зрителях выбрасывать платину в море, а также в реки Богота и Каука. Тогда испанцы отправили на дно от 3 до 7 тонн платины примерно на 26-60 миллионов долларов. В наше время неоднократно пытались извлечь затопленный металл, однако попытки не принесли успеха: вода и наносы надежно укрыли платину.
Королевское же распоряжение было отменено через сорок лет, когда мадридские власти приказали доставлять платину в Испанию, чтобы самим фальсифицировать золотые и серебряные монеты. Тогда-то белый металл и обрел определенную ценность, на что обратили, кстати, внимание пираты. До 1820 года в Европу было доставлено 3-7 тонн платины. Здесь с нею познакомились алхимики, непререкаемо считавшие самым тяжелым металлом на земле золото. Но платина, обладая небывалой плотностью — 21,5 грамма в кубическом сантиметре, оказалась тяжелее золота. Это шло вразрез с алхимическими постулатами, и поэтому платина была провозглашена исчадием ада, ни на что непригодным и даже вредным металлом.
Люди долго не могли найти применение платине, хотя еще древние ацтеки умели ее обрабатывать и полировать до блеска, получая зеркала. Четыреста лет назад ацтекский вождь Монтесума подарил несколько таких зеркал конкистадорам для передачи их королю Испании. У этих изделий много загадок: как, например, ацтеки получали листы платины, если температура ее плавления 1769 градусов, ведь к такому температурному порогу металлурги подошли лишь спустя два с половиной столетия?
По одной из версий, ацтеки на золотой диск укладывали частицы самородной платины и нагревали его на древесном угле. Золото, расплавляясь, соединялось с платиной, и, когда она остывала, ее обрабатывали молотком и снова нагревали диск. Затем поверхность платины полировали до зеркального отражения.
Белым, гнилым, лягушачьим золотом уничижительно называли ученые и специалисты платину, не находя вплоть до XVIII века способов ее обработки и оценивая белый металл вдвое дешевле серебра. Французу Пьеру Франсуа Шабано удалось получить из платины 10-сантиметровые ковкие кубики-слитки. Один из них попытался взять в руки какой-то маркиз, оказавшийся в гостях у металлурга. Но гостю не удалось даже оторвать от стола небольшой кубик, который, однако, весил 22 килограмма, и маркиз счел, что металл чем-то приклеили.
Платине нашли некоторое применение в пору Великой французской революции, когда вводили метрическую систему мер. Пять лет астрономы и геодезисты скрупулезно измеряли дугу меридиана от Дюнкерка до Барселоны. По этим измерениям в 1799 году изготовили платиновую линейку, которую назвали архивным метром или метром архива. Впоследствии из платины с добавлением десяти процентов иридия выполнили гирю — прототип килограмма. С тех пор платино-иридиевый эталон килограмма не менялся, а вот эталон метра теперь составляет 1650763,73 длины волны оранжевого излучения изотопа криптона.
В России, когда в 1819 году, промывая золотоносные породы на Урале, в Верх-Исетском округе, впервые обнаружили белые, блестящие и тяжелые зерна платины, их стали использовать как дробь для стрельбы. Но довольно скоро, через восемь лет, химические «розыскания» инженеров П. Г. Соболевского и В. В. Любарского дали простой и надежный способ получения ковкой платины, что вызвало царский указ императора Николая I всем горным начальникам наряду с «золотистыми песками» всемерно «стараться в приобретении платины и извлечении оной из песков в казенную пользу».
Эти необычные деньги привлекли внимание людей во многих странах. Великий немецкий ученый Карл Гумбольдт писал: столь замечательно исполненные монеты говорят о том, что Россия сумела преодолеть трудности, связанные с обработкой платины. Во второй половине 1845 года Российское казначейство прекратило чеканку платиновых денег «для приведения нашей монетной системы в совершенную стройность», предложив в шестимесячный срок сдать и обменять монеты, после этого срока их разрешалось использовать в частных сделках «по добровольному соглашению». Было сдано две трети платиновых денег, на руках остались монеты на 883 212 рублей, которые весили 255,7 килограмма. Отмечалось, что среди сданных монет не оказалось поддельных. Казна продала полученные монеты английской фирме «Джонсон Матти и Ко», и эта фирма с тех пор считается главной по платине в зарубежном мире. Русские же монеты остались в истории денег единственным своего рода явлением, поскольку выпускались продолжительное время для всеобщего обращения. На снимке: российская монета из платины достоинством 12 рублей.
К тому времени российские платиновые открытия посыпались как из рога изобилия. В 1824 году на восточном склоне Урала, между Миасской и Екатеринбургской золотыми долинами, на Нейвинском прииске корнета Яковлева вместе с золотом уловили белый металл, который «по наружному виду, весу и нерастворимости в крепких кислотах можно почитать платиной». Там извлекли около двух пудов «нового сибирского металла», или белого золота, как тогда называли платину. Оказалось, что платиновая полоса протянулась вдоль Уральского хребта на огромное расстояние. По оценкам нынешних специалистов, это были богатейшие и крупнейшие на планете платиновые россыпи, каких уже никогда не будет найдено.
Главными платиновыми богатствами на крупнейших Нижнетагильских приисках владели знаменитые Демидовы. Крупные самородки шли в «натуральном виде» прямо в их кабинет. Самый же большой самородок в восемь килограммов, найденный у подножья Качканар-горы, возле речушки Ис, пожелал увидеть император Николай I. Находку отправили в особой карете в сопровождении уральского бергмейстера фон Расина. На последнем перегоне от Чудова до Петербурга каретой и лошадьми управлял ямщик Тимофей Лысов. На подъезде к столице лошади, не выдержав бешеной скачки, пали. Ямщик бросился к бергмейстеру и стал его душить, но подоспели охранники. Платиновый самородок преподнесли Николаю I на золотом блюде, а Тимофея Лысова «за попытку к ограблению драгоценного имущества» приговорили к шпицрутенам. Наказание, правда, осталось на бумаге: ямщик скончался в подвале петербургской следственной тюрьмы.
Уральские россыпи вывели Россию по платине на первое место в мире. Страна получала за год свыше 1550 килограммов металла — в полтора раза больше, чем добыла Южная Америка более чем за восемь десятков лет, с 1741 по 1825 год.
В России появилось настолько много платины, что тогдашний министр финансов Е. Ф. Канкрин, сообщив, что «с 12 мая по 1 ноября 1826 года очищено до 97 пудов сырой платины», предложил чеканить из нее монеты. В Сенатском указе по этому поводу говорилось: «…между сокровищами хребта Уральских гор открыта и платина, которая перед сим находилась почти исключительно в Южной Америке. Для удобнейшего сбыта сего драгоценного металла желательно ввести употребление сего для денег».
Хотя в пору чеканки монет из платины она была втрое дешевле золота, но уже ценилась впятеро дороже, чем серебро. Поэтому добычу на Урале стали быстро развивать, и только за один 1843 год здесь получили 3500 килограммов платины.
Хотя денежники одними из первых нашли пользу в платине, многих специалистов останавливало то, что платина, охотно сплавляясь с другими металлами, сама не поддавалась плавке и все попытки очистить ее от примесей в самой высокотемпературной печи того времени кончались неудачей, что, впрочем, до конца не удается и сегодня, несмотря на ухищрения физиков и химиков получить стерильно чистую платину.
Все же нашлись пытливые исследователи, которые стали плавить платину при сравнительно низких температурах с добавлением мышьяка. Парижский ювелир Марк-Этьен Жанет в 1790 году воспользовался этим открытием и первым использовал платину для украшений. Хотя при операциях с платиной ядовитые пары мышьяка наполняли мастерскую и угрожали жизни ювелира, ему все же удалось создать яркие красивые изделия, например платиновую сахарницу с барельефами исключительно тонкой работы, которая сегодня — один из главных экспонатов Музея искусств «Метрополитен» в Нью-Йорке.
После Жанета ювелиры стали охотно обращаться к платине, особенно когда американец Роберт Хэйр изобрел в 1847 году кислородно-водородную паяльную трубку, сильно упростившую работу с платиной. Она же, обладающая высокой прочностью и ковкостью, не тускнеющая со временем и потому очень подходившая для оправ, уже в начале двадцатого века стала широко использоваться ювелирами. Они, соединяя платину с медью, серебром, палладием, золотом, получали сплавы мягкого белого цвета разных оттенков. Из этих сплавов делали оправы для бриллиантов, жемчуга, топазов, которые в таком обрамлении усиливали свою игру, а сами камни казались крупнее и изящнее, чем были на самом деле.
Знаменитые ювелирные компании стремились создавать платиновые шедевры. Фирма «Картье» прославилась браслетом в стиле «арт деко» из хрусталя, платины и сапфиров, а также брошкой в виде лежащей на ветке коралла пантеры из платины с бриллиантами и изумрудами. Компания «Тиффани» изготовила знаменитое ожерелье в виде платинового обруча с почти тысячью бриллиантами общим весом 50 карат и с разноцветными сапфирами. Парижский ювелирный дом «Ван Клиф и Арпел», заявлявший, что он никогда не следует традициям, потому что формирует их сам, выполнил брошь из платины и бриллиантов под названием «Дух прекрасного», вскоре у броши появилось другое имя — «Леди-стрекоза». Кстати, в семье Л. Н. Толстого хранилась редкостная родовая реликвия — платиновый браслет с искусно гравированными изображениями графской короны и собачьей головки. Эту фамильную драгоценность передали любимой внучке писателя Татьяне.
